Путь социализации. В семье и без семьи.

Довольно часто возникает вопрос – почему дети, вырастающие в интернатах и детских домах, плохо социализированы? Почему они не умеют жить в обществе, почему, став взрослыми, плохо справляются с бытовой стороной жизни, почему не уверены в себе и зачастую пасуют перед трудностями?

Впрочем, для «бытовой» стороны вопроса легко можно найти объяснение. Если человек провел много лет в замкнутом пространстве интерната/детского дома, и получал при этом все «готовое», он плохо представляет себе, «откуда что берется», и практически не ориентируется в инфраструктуре повседневной жизни. Это понятно – нет знаний, нет ежедневной «практики быта». Соответственно, не вырабатывается ни нужных «навыков» жизни, ни, попросту, привычки каждый день думать о хлебе насущном.
Но как же объяснить то, что дети, выросшие в интернатах, плохо умеют общаться, с трудом заводят новые знакомства, не знают, как постоять за себя? По сути, не приспособлены к жизни в социуме? Уж в этом смысле у детдомовских детей «практики» хоть отбавляй! Жизнь в коллективе, постоянно меняющиеся лица воспитателей… «Система общественных норм и правил», к которой детдомовский ребенок вынужден приспосабливаться с самых ранних лет… При таком обилии «социального тренинга» каждый, казалось бы, должен становиться просто мастером жизни в обществе! Тем не менее, этого не происходит. Почему?
Давайте посмотрим, из чего складывается и как происходит процесс социализации «в норме». И чем отличается «процесс социализации» ребенка домашнего от социализации ребенка, лишившегося семьи?

«Социум» - большая устойчивая общность людей, характеризуемая единством условий жизнедеятельности и наличием вследствие этого общей культуры, гласят словари. Используя слово «социум», мы обычно имеем в виду «общество» - т.е. тот самый «большой социум», в котором мы все функционируем. Именно к жизни в этом «большом мире» мы и готовим наших детей, именно это мы имеем в виду, когда говорим – «социализация». «Выйди в большой мир и не потеряйся в нем» - так можно было бы сформулировать «посыл», который мы даем нашим детям, готовя их к самостоятельной жизни. Как же человек проходит этот путь? От беспомощного, зависимого младенца, который не то что в «обществе», и в собственной-то кроватке не выживет без участия других людей, до сформировавшегося взрослого, уверенно ориентирующегося в хитросплетениях социальной жизни?
Как всякий процесс, предполагающий постепенное овладение все более сложными навыками, социализация в норме проходит постепенно.
С точки зрения процесса социализации, жизнь в утробе матери можно назвать «нулевым социальным состоянием». Никакого общества просто нет. Есть сам ребенок, защищенный от воздействий внешнего мира, защищенный физически, телом мамы, и, в случае счастливого материнства, психологически – маминой любовью, которой, в прямом смысле этого слова, пропитан мир пока неродившегося человека. Мама – это вселенная, и эта вселенная принадлежит ребенку.
И вот ребенок родился. «Физически» картина мира стала иной. Окружающие люди видят нового человека, новую плоть и кровь. Окружающие люди вступают с этим новым человеком в новые для себя отношения – ведь их «социальный статус» изменился, они стали папами, бабушками, дедушками новорожденного. Можно ли сказать, что социализация ребенка начинается с самых первых дней жизни, с этих первых взаимодействий, контактов с людьми? Скорее – нет. Дело в том, что, хотя физически ребенок отделился от матери, психологически это «разъединение» происходит далеко не сразу. Мама по-прежнему остается миром и вселенной ребенка, мама «окружает» ребенка и в прямом, и в переносном смысле этого слова. Поначалу новорожденный не воспринимает маму как отдельного «человека». Мама - это некое «продолжение», некий «внешний орган», который приспособлен и создан для того, чтобы потребности ребенка удовлетворялись.
Не только психологически мать и дитя неразрывны в первые годы жизни ребенка. Мама и маленький ребенок представляют собой единую «социальную единицу», ведь мама берет на себя функцию представления интересов ребенка в обществе. «Мы идем к врачу», - говорит мама, и в этом «мы» сконцентрирована не только психологическая близость, но и принятые на себя обязательства перед социумом.

Итак, в норме, на первых порах ребенок живет, закутанный в круг, в облако материнской заботы и любви. «Большой социум» есть, но ребенок не подозревает о его существовании. Слишком много «ступеней», или «кругов» защищают ребенка от самостоятельного выхода во внешний мир. Мама «окружает» ребенка. Мама с ребенком окружена семьей, самыми близкими – папа ребенка, бабушка, дедушка, сестры и братья. Это «круг семьи». Круг семьи в норме стабилен, прочен, постоянен. Это самый главный «бастион», который, приняв в свое лоно нового человека, будет защищать его и оберегать на протяжении всего времени взросления. Этот круг останется убежищем и тогда, когда повзрослевший человек выйдет в большой, открытый всем ветрам мир.
Круг семьи, в свою очередь, вписан в более широкий круг ближайшего окружения – ближайшие родственники, близкие друзья семьи, соседи, домашний врач, няня. Ребенок начнет их различать через некоторое время, и общение с этими людьми, которые то появляются, то исчезают, станет первыми шагами в процессе социализации. И все же – это еще не тот большой мир, это всего лишь безопасное, посильное малышу «упражнение по социализации» - поехать в гости к тете, и с удивлением обнаружить, что в ее доме едят в другое время и другие блюда, и совсем не звонит телефон, зато работает радио. И что эта другая жизнь по-другому пахнет, и окрашена в другие цвета.
Из «ближнего круга» взрослеющий ребенок выходит в круг уже почти что «внешний» - детский сад, школа, кружки, дальние поездки, мамина и папина работа и коллеги, которые восклицают «смотрите, кто к нам пришел», и тут же отворачиваются, и вовсе не расположены поиграть с новым маленьким знакомцем подольше, как это принято в «ближнем кругу». Этот «первый внешний круг» жестковат и холодноват, но ведь из него всегда возвращаешься в свой, внутренний, теплый и домашний. Из него, из этого «первого внешнего», можно даже убежать, если уж совсем невмоготу. Даже если выходы туда не всегда приятны, то длятся они не так уж долго. А если все идет хорошо, ребенок обнаруживает, что эти «выходы» интересны и дарят много радости.
Тут уже социализация идет полным ходом – каждый день ребенок сталкивается и с теми, кто нравится, и с теми, кто – нет. Общается с тем, кто прост и понятен, и с тем, кто чужд и загадочен. Вписывается в правила, нормы и обычаи социума, или не вписывается, и тогда у него появляется шанс узнать, «что за этим следует». Понемногу учится делать собственный выбор и достигать собственных целей. Пробует то и это, меняет свои предпочтения, постепенно интуитивно находя то, что близко и ценно самому. Мама, или папа, или другие близкие - рядом, но все дальше и дальше «отпускают» свое подрастающее чадо. И в психологическом смысле, и в социальном. Взрослеющий ребенок сам учится решать свои вопросы и социальные проблемы, но пока что «в пилотном режиме». Ощущение «я сам это делаю» подкреплено надежным семейным «тылом», готовым, в случае повышения «уровня социального риска» «спрятать» ребенка в безопасном семейном гнезде.
Первый внешний круг постепенно сменится «вторым внешним кругом», а то и «третьим» - все более продолжительными и открытыми выходами в большой внешний мир. Взрослеющий человек все смелее рискует отдаляться от «гнезда», все дальше забираться на открытые просторы социума. Это перестает быть страшным. Постепенно ребенок приобретает внутреннюю готовность, как бы «наращивает мышцы» социализации, развивает внутри себя нужные «органы». В какой-то момент выросший ребенок готов уйти в «свободное плавание». Что ж, к этому есть все предпосылки.
Во-первых, его знакомство с социумом происходило постепенно, и у него было время изучить «правила, нравы и обычаи». Он более-менее ориентируется в том, «как здесь живут», он сформировал свои предпочтения, и имеет представление о том, что хочет и чего не хочет, к чему надо стремиться и чего нужно избегать. Иными словами, повзрослевший, социализированный человек знает социум, как местный житель знает местность, по которой неоднократно и подолгу гулял – солнечные и тенистые места, овраги и пригорки… Знает, где хорошо отдохнуть, а где можно провалиться в болото, знает, какие «звери» тут живут и что от них можно ждать… Знает, и поэтому не боится. Это «его» местность, он тут живет.
Во-вторых, в «свободное плавание» уходить не страшно, потому что к тем «защитным кругам», через которые ребенок выходил наружу, можно возвращаться. Ребенок повзрослел, а «круги» никуда не делись. Они проницаемы, и, чем ближе к «центру», к «гнезду», тем стабильнее и неизменяемее они остаются. Из большого города можно вернуться в маленький, и твои соседи, друзья, бывшие одноклассники тебя узнают. Ближний семейный круг не только принимает, но искренне радуется, когда выросшее чадо возвращается, пусть ненадолго. Что уж говорить про семью – этот «круг» всегда с тобой, что бы ни происходило в большом мире.
В третьих, и, возможно, в самых главных. Все это время ребенок не просто «социализировался». Он получал любовь, поддержку, одобрение. Окруженный близкими, заинтересованными людьми, ребенок, переходя из «круга в круг», получал не только опыт, он буквально «вбирал» в себя добро и позитив, устойчивость и уверенность, веру в себя и радость от того, что он есть на свете. Фактически, ребенок в семье, проходя путь социализации, приобретает не только свой опыт «проб и ошибок», он пользуется всем тем опытом, который могут предоставить ему его близкие, а потом и дальние, заинтересованные в его успехах люди. Знания, умения и навыки, необходимые для «функционирования» в социуме, приобретаются не просто как «голые инструменты», без которых не выживешь. Вместе со своими «инструментами жизни» родные и близкие передают ребенку и свою веру в него, любовь и уверенность в том, что у него все получится.

Что же происходит с детьми, лишенными семьи? Кто-то остается без мамы сразу, кто-то лишается семьи в более старшем возрасте. В любом случае, естественный ход вещей прерывается, и ребенок оказывается один на один с чужим, холодным и жестким миром.
Что происходит, если ребенок лишился матери сразу после рождения? И не только матери, но и всей семьи? Какой путь предстоит пройти ребенку, который с самых первых дней оказался в «социальной ситуации»? Начнет ли он от этого «социализироваться раньше»?
Разумеется, попадая в детское учреждение, лишенный семьи ребенок получает посильную заботу о себе как о человеческом существе. Его кормят, одевают, обеспечивают возможности для сна, и даже для игр. Психологически это ситуация неполноценная, поскольку ребенок лишен того изначального, самого важного материнского «окутывания», естественного симбиоза с матерью, которое самой природой предназначено для того, чтобы новый человек имел возможность привыкнуть к этому миру.
«Социально» же эта ситуация не менее плачевна. Не имея своего «социального представителя», ребенок оказывается брошенным в водоворот человеческих отношений с незнакомыми, чужими, не-близкими людьми, с которыми он, тем не менее, вынужден общаться в той или иной мере. Персонал детского учреждения меняется, ребенка окружает калейдоскоп чужих, поначалу неразличимых лиц. Даже если к группе детей прикреплены постоянные воспитатели, все равно они меняются, работают посменно, приходят и уходят.
Но разве в большой, например, семье ребенка не окружает тот же калейдоскоп лиц? Разве бабушки не сменяют дедушек, разве вокруг ребенка не мелькает этот бесконечный хоровод – сестры и братья, гости и родственники? Да, в семье лица могут сменять друг друга. Но, как бы много их ни было, для ребенка всегда есть «константа» - это мама. Мама остается неизменной, мама – это стабильность и постоянство этого мира. А коли есть стабильная «платформа», то и освоение окружающей действительности происходит совсем по-другому. Отталкиваясь от «известного», можно тянуться к неизвестному. Сидя у мамы на руках и чувствуя себя в безопасности, можно смело разглядывать незнакомые пока лица, потихоньку начиная различать, осмеливаясь потрогать, рискуя пойти «на ручки к дяде». Разнообразие и новые впечатления могут быть приятными.
Если же мамы нет, то нету и «платформы устойчивости и безопасности». Окутывает не материнская любовь, а постоянная тревога и неуверенность. В такой ситуации появление каждого нового человека беспокоит и пугает. Какое тут познание мира, какое осторожное выстраивание отношений с новыми людьми… Это слишком страшно, требует слишком много сил, слишком сложная задача – ведь нету мамы, которая берет на себя поначалу львиную долю «работы по социализации». Разнообразие не радует, новые впечатления пугают.
Можно представить себе схематичную картинку – ребенок в центре, окруженный концентрическими «кругами социализации». Мама, семья, ближний круг и т.п. Глядя на такой рисунок, можно увидеть, что это не только «ступени», шаги к самостоятельной жизни в обществе. Эти круги сами по себе задают некую «структуру мира», дают ощущение упорядоченности и «правильности» устройства общества. От центра к окраинам, от близких к дальним, от понятного к непонятному… Мир полон загадочных, привлекательных пространств.
Если же рисовать картинку для ребенка, лишенного семьи, то никаких «кругов» нарисовать не удастся. Одно большое, однообразное «поле» – социум, общество. И маленьким кружочком – ребенок, затерянный в этом мире. Но разве нету совсем ни одного «промежуточного круга» в том случае, если ребенок живет не в семье, а в детском учреждении? Неужели стены интерната, «своя» школа, воспитатели, пусть сменяющиеся, но все же более-менее постоянные, не дают той постепенности социализации, которая безусловно есть у детей домашних? Увы, нет. Конечно, можно условно обозначить «социальное пространство» интерната, те невидимые стены, которые, по идее, должны давать ребенку чувство защищенности и другие заменяющие семью возможности.

Интернат сам по себе – это уже тот самый «открытый социум», тот «большой мир», в который ребенок, в норме, должен был бы попасть только повзрослев и приобретя набор необходимых для самостоятельной жизни знаний и социальных навыков. Интернат обладает всеми признаками «большого социума» - это место, где люди живут по вполне взрослым законам. Ты один на один с этим миром, и отвечаешь сам за себя. Ты можешь искать сторонников, друзей, товарищей по интересам – но то, как сложатся ваши отношения, зависит только от тебя. Если что-то пойдет не так, если ты не справляешься, «не дотягиваешь», у тебя нет путей отступления. Нету «предыдущего круга», на который ты можешь временно отойти, если выход «в новые люди» оказался преждевременным. У тебя нету «бастиона семьи», того естественного убежища любви и принятия, в который можно убежать, спрятаться, выплакаться, получить сочувствие, любовь и поддержку, пережить свою неудачу, собраться с новыми силами, чтобы снова выйти наружу, и с новыми силами продолжить освоение новых пространств. Раз попав в «интернатский социум», ты вынужден в нем выживать так, как сможешь.

Маленький ребенок не готов к самостоятельной жизни в социуме. Чем меньше ребенок, тем меньше в нем готовности выходить в открытый мир без поддержки. Есть такое слово – «зрелость». Обычно его употребляют, когда говорят о людях более старшего возраста, уже прошедших значительную часть жизненного пути и приобретших на этом пути и мудрость, и прочие ценные качества. Но можно это слово употребить и в другом смысле. Плод падает с дерева, когда он созрел. Если плод сорвать раньше, он будет невкусен, горек или кисл, и ни на что не годен. Выросший ребенок должен уйти в открытый мир, когда он для этого созреет. Если ребенок попадает на открытые и равнодушные пространства раньше, он не оказывается готовым, годным к жизни в обществе. Он просто не может.
Он не может, а – надо. Другого-то пути нет, можно только жить в интернате, или детском доме. Что же происходит с ребенком? Отчего он, оказавшись в условиях вынужденного взросления, не созревает раньше? Почему не усваивает эту «программу» быстрее своих домашних сверстников? Ведь от этого зависит его благополучие…
Социализация – процесс усвоения индивидом образцов поведения, психологических установок, социальных норм и ценностей, знаний, навыков, позволяющих ему успешно функционировать в обществе. Социализация – это процесс. Любой процесс требует времени. Физическое созревание требует времени – чтобы тело человека окончательно сформировалось, нужно около двух десятков лет. Чтобы человек психологически сформировался, повзрослел, нужно гораздо больше двух десятков лет. Чтобы «индивид усвоил образцы поведения», чтобы научился жить в обществе, нужно приблизительно столько же времени.
Что происходит, когда ребенок вынужден жить «как взрослый» до того, как он будет к этому готов? То же самое, что происходило бы, если маленькому ребенку, тело которого еще не сформировалось, дать делать тяжелую физическую работу, предназначенную для взрослого, физически крепкого человека. Он либо не сможет ее делать, либо надорвется. Если все же он будет вынужден совершать непосильную работу, он потеряет здоровье, истощится, зачахнет. Точно так же и в случае слишком ранней социализации. Это работа взрослого человека, и она непосильна ребенку. Интернатские дети истощаются, социально и психологически надрываются, будучи вынужденными жить по-взрослому. Кто-то просто «истощен», и у него нет сил ни достигать желаемого, ни противостоять обидчикам, ни строить отношения. Кто-то пытается защититься агрессией, тщетно оберегая то немногое, что у него есть, что удалось сохранить, сберечь в душе от былой домашней жизни, или попросту урвать от враждебного мира. Кто-то, по счастью будучи внутренне более сильным, все равно испытывает колоссальный страх перед внешним миром, потому что не было опыта постепенного и безопасного вхождения…

У интернатских детей не было ни времени, ни возможности, чтобы созреть для выхода в открытый мир. Вот и получается, что постепенная социализация домашнего ребенка – это путь познания, путь социального развития, в конечном итоге – путь все новых и новых успехов и достижений. Трагическая, вынужденная социализация детей, лишенных семьи – это путь лишений, путь страха, неудач и провалов. А неудач так хочется избежать… От страхов и лишений так хочется спрятаться…