Оранжевая Мама

Случается так, что многие родители, опасаясь проявить равнодушие или неуважение к ребенку, заходят слишком далеко в направлении, которое кажется противоположным.

Не сразу до моего цивилизованного сознания дошло, насколько важные наблюдения я сделала. Я провела более двух лет в джунглях Южной Америки среди индейцев каменного века. Маленькие мальчики путешествовали с нами, когда мы нанимали их отцов в качестве проводников или гребцов. Часто мы неделями жили в деревнях индейцев екуана, где дети целыми днями играли без присмотра взрослых или подростков. Только после четвертой из пяти экспедиций я вдруг сообразила, что не видела ни одного конфликта между детьми или между ребенком и взрослым. Дети не только ни разу никого не ударили – они даже не спорили. Ребята немедленно и охотно подчинялись взрослым и часто носили на себе младенцев во время игры или работы.

А как же «ужасные двухлетки»? Почему дети не впадают в гнев, не борются за право «делать все по своему», не эгоистичны, не стремятся разрушать и не пренебрегают собственной безопасностью, хотя мы все это называем нормой? А взрослые почему не ругают детей, не «школят» их, не требуют дисциплины, не навязывают своих мерок, не ограничивают детей во всем, чтобы обуздать их своеволие и упрямство? И почему, наконец, нет противостояния между родителями и детьми, которое мы считаем синонимом воспитания? Где обвинения, наказания, или, если уж на то пошло, где хоть малейший признак вседозволенности?

Путь екуана

У екуана есть выражение, сходное с нашим «мальчишки – всегда мальчишки». В отличие от нашего, у их выражения положительное значение, оно говорит о энергичной натуре мальчиков, когда они с гиканьем носятся вокруг, плавают в реке или играют в бадминтон екуана (несоревновательная игра, в которой игроки стараются удержать в воздухе волан из кукурузных листьев как можно дольше, ударяя его ладонями). Я слышала много криков и смеха, когда мальчики играли на улице, но в хижине они всегда понижали голос, чтобы не нарушить царившую там тишину. Они никогда не прерывали беседу взрослых. Они вообще редко говорили в присутствии взрослых, ограничиваясь слушанием и мелкими услугами (передавали еду или напитки и т.п.)

Этим маленьким ангелам никто не навязывал дисциплину, никто не заставлял их прилично себя вести, и они были вполне раскованы и помогали с удовольствием. Вырастая, они становились счастливыми, уверенными в себе взрослыми, умеющими сотрудничать!

Как это удается индейцам екуана? Что они знают о человеческой природе, чего не знаем мы? Как нам построить отношения с детьми без противостояния в раннем детстве или позже, если мы неправильно начали?

«Цивилизованный» опыт

Как практикующий психотерапевт, я часто консультирую людей, которые хотят преодолеть вредные последствия представлений о самих себе, сформированных в детстве (1). Многие из этих людей сами родители, и они ни за что не хотят подвергнуть своих детей отчуждению, которому их самих в детстве подвергали родители с самыми благими намерениями. Они хотят знать, как растить детей счастливо и не раня их.

Большинство этих родителей последовало моему совету и по примеру екуана их дети были в постоянном физическом контакте с родителями, пока не начинали ползать (2). Однако, некоторые родители были неприятно удивлены тем, что малыши стали «требовательными» и часто злились – обычно на более заботливого родителя. Никакая преданность и самопожертвование не улучшали поведение ребенка. Усиленная демонстрация преданности только усугубляла разочарование и родителя, и ребенка. Почему же у екуана нет ничего подобного?

Определяющая разница заключается в том, что дети не являются центром жизни екуана. Они иногда с восторгом тыкаются носом в малыша, играют с ним в прятки или поют ему, но подавляющее большинство времени родитель занимается не ребенком, а чем-то другим! Дети, которые заботятся о младенцах, тоже не считают это делом. Когда старшие повсюду носят малышей с собой, они не обращают на них прямого внимания. То есть, младенцы екуана находятся в центре деятельности, которой они потом будут заниматься (после освоения навыков ползания, ходьбы, речи). Панорама будущей жизни, поведения, скорости передвижения и родного языка дает малышам прочную основу для развития и участия во всем.

Если с младенцем целый день разговаривают, играют и восхищаются им, то он обделен этим опытом наблюдателя на руках, который, как он чувствует, был бы правильным. Ребенок не может сказать, что ему нужно, но все же без слов выражает свое неудовольствие. Да, малыш хочет привлечь внимание родителя – и причина непонимания между ними легко объяснима – цель ребенка в том, чтобы родитель изменил его неудовлетворительный опыт. Малыш хочет, чтобы родитель занимался своими делами, уверенно и не спрашивая разрешения у ребенка. Как только ситуация исправится, ребенок перестанет напрашиваться на внимание (а нам-то кажется, что это постоянная потребность). Тот же принцип работает и после «ручного» периода.

Одна преданная мать с Восточного Побережья начала наши телефонные консультации, будучи на пределе сил. Она была в состоянии войны с любимым трехлетним сыном. Сын часто толкал ее, иногда стукал, кричал «заткнись», и всячески выражал гнев и неуважение. Мать пробовала убеждение, подкуп, спрашивала, чего он от нее хочет, и говорила вежливо, пока терпение не кончалось – тогда она кричала на ребенка. Потом, переполненная виной, она пыталась «сделать как он хочет» с извинениями, объяснениями, объятиями или особыми лакомствами, чтобы доказать свою любовь. А ее дорогой маленький мальчик отвечал новыми выходками и сварливыми требованиями.

Иногда она прекращала попытки ублажить сына и, сжав губы, занималась своими делами, несмотря на его рев и протесты. Если она могла продержаться достаточно, чтобы ребенок успокоился и перестал пытаться управлять мамой, он умильно таращился на нее своими прекрасными глазами и говорил: «Я люблю тебя, мамочка!». И тут она, почти униженно благодарная за мгновенное избавление от тяжкого груза вины на душе, вскоре опять ела с его маленькой , испачканной вареньем ладошки. Сыночек начинал командовать, потом злился и грубил, и весь разрывающий сердце сценарий проигрывался по новой, а отчаяние моей клиентки становилось все глубже.

Я слышу много подобных рассказов от клиентов из США, Канады, Германии и Англии, и я считаю, что в западных обществах такая беда преобладает среди наиболее образованных родителей с самыми благими намерениями. Они борются с детьми, которые, кажется, хотят управлять взрослыми и заставить их слушаться каждого своего писка. Ситуация осложняется тем, что многие считают, будто этот феномен подтверждает широко распространенное мнение, что представители нашего вида, единственные из всех живых существ, по природе асоциальны и требуют многих лет противостояния («дисциплины», «социализации»), чтобы стать жизнеспособными, или «хорошими». Однако екуана, жители Бали и многие другие народы вне нашей культурной сферы разоблачают это мнение как ошибочное. Члены одного общества подчиняются воздействию культуры точно так же, как члены любого другого.

Путь к гармонии

Так что же тогда вызывает это несчастье? Какую ошибку мы допускаем в понимании своей человеческой природы? И что мы можем сделать, чтобы в отношениях с детьми приблизиться к той гармонии, которой наслаждаются екуана?

Выходит так, что многие родители, опасаясь равнодушия или неуважения к ребенку, заходят слишком далеко в направлении, которое кажется противоположным. Неблагодарные мученики «ручной» стадии, они сосредотачиваются на детях вместо того, чтобы заниматься взрослыми делами, которые дети могли бы наблюдать, имитировать, следовать в них взрослым и помогать им – такова их естественная склонность. Другими словами, так как маленький ребенок хочет научиться тому, что делают взрослые, он ожидает возможности сосредоточиться на взрослом, который сосредоточен на своих делах.

Взрослый, который прекращает свое занятие и старается выяснить, чего от него хочет ребенок, замыкает это ожидание в порочный круг. Не менее важно, что взрослый предстает перед малышом незнающим, как себя вести, неуверенным, и, что еще более тревожно, ищущим руководства у ребенка – у 2-3 летки, который рассчитывает, что родитель будет спокойным, сведущим и уверенным в себе.

Очевидная реакция ребенка на нерешительность родителей – подтолкнуть их еще дальше от точки равновесия, в поисках места, на котором они будут твердо стоять и таким образом ослабят беспокойство ребенка о том, кто же в ответе за происходящее. Малыш может продолжать рисовать на стене после того, как мать уговаривала его перестать извиняющимся голосом, который показывает, что она не ожидает послушания. Когда она затем забирает его фломастеры, не переставая страшиться возмущения ребенка, он – естественно, будучи существом социальным – оправдывает ее ожидания и впадает в приступ гнева.

Если, неправильно интерпретируя его ярость, мать еще сильнее старается понять его желания, уговаривает, объясняет и отчаянно пытается успокоить его, ребенок будет вынужден выдвинуть еще более скандальные и неприемлемые требования. Он должен продолжать это до тех пор, пока мать наконец не возьмет на себя руководство и ребенок не почувствует, что порядок восстановлен. Ему может все еще недоставать спокойной, уверенной, надежной, авторитетной личности, с которой он мог бы брать пример, так как мать теперь переходит от состояния потери терпения к состоянию вины и сомнений в своих способностях. Тем не менее, у ребенка есть слабое подтверждение порядка, так как он видит, что когда все рушится, мать освобождает его от ответственности и от этого панического ощущения, что он откуда-то должен знать, что ей делать.

Проще говоря, когда ребенок вынужден пытаться управлять поведением взрослого, это не потому, что ребенок действительно этого хочет, а потому, что ему нужна уверенность в том, что взрослый знает, что делать. Более того, ребенок не может воздержаться от такой проверки, пока взрослый не проявит твердость и малыш не получит необходимую уверенность. Ни один ребенок не будет мечтать о попытке перехватить инициативу у взрослого, если только малыш не получает ясное сообщение, что такое поведение ожидаемо – не желаемо, а ожидаемо! А как только ребенок чувствует, что получил управление, он пугается и встает в тупик, и должен пуститься во все тяжкие, чтобы заставить взрослого забрать лидерство себе, где оно и должно быть.

Когда родители понимают это, их опасение принуждать ребенка ослабевает, и они видят, что для противостояния нет причин. Сохраняя контроль, они удовлетворяют нужды своих любимых детей, а не действуют им вопреки.

Моей клиентке с Восточного побережья понадобились одна-две недели, чтобы увидеть первые результаты этого нового понимания. После этого, груз непонимания в жизни многих поколений и сила старых привычек не смогли помешать переходу семьи к взаимному согласию, они лишь сделали этот переход слегка шероховатым. Сегодня они с мужем, как и многие другие мои клиенты с похожими проблемами, счастливо убеждены своим опытом, что дети вовсе не стремятся к противостоянию, но по своей природе глубоко социальны.

Наши ожидания – вот что позволяет им быть социальными. Когда ожидания родителей, что ребенок будет социальным, дойдут до ребенка, он удовлетворит эти ожидания. И аналогично, когда родители видят, что ребенок сотрудничает с ними, их ожидания усиливаются. Так это устроено. В благодарственном письме ко мне муж клиентки с Восточного Побережья написал о своей жене, их сыне, и себе: «Мы все вместе так чудесно росли, учились и любили. Теперь у нас совершенно прекрасные, любящие отношения. И все мы продолжаем совершенствоваться!»

Комментарии:

Оригинал статьи: http://www.continuum-concept.org/reading/whosInControl.html

Публикуется с разрешения автора. Перепечатка возможна только с разрешения автора и переводчика.
(с)Jean Liedloff, Жан Ледлофф, автор.
(c)Марианна Башкирова, перевод.
Впервые напечатано в журнале Mothering зимой 1994г.